Рай и ад

Франки уже успел взять напрокат машину. Мы позавтракали в кафетерии, выпив по чашке холодного кофе (у них тоже не было горячей воды) и направились к угольным шахтам «Лоты-Швагера» по мосту через Био-Био, самую могучую чилийскую реку, чьи воды цвета жидкого металла почти сливались с туманом. В прошлом веке шахты и шахтерскую жизнь во всех подробностях описал чилийский писатель Бальдомеро Лильо, и его хроники до сих пор не утратили злободневности. Мы словно перенеслись в Уэльс столетней давности — пропитанный угольной пылью туман и нечеловеческие, как до промышленной революции, условия работы.

На дороге нас ждали три полицейских кордона. Самый трудный, как мы и предполагали, первый, поэтому на вопрос, какова цель нашего визита в «Лоту-Швагер», мы выдвинули всю имеющуюся словесную артиллерию. Сам поразился собственному красноречию.

Ответил, что мы хотели бы осмотреть парк, который признан одним из самых красивых в обеих Америках и славится своими древними гигантскими араукариями, а также многочисленными скульптурами, вокруг которых гуляют павлины и черные лебеди. Мы собираемся снимать в парке рекламный фильм, призванный прославить на весь мир «Араукарию», новые духи, названные в честь этих идиллических аллей.

Ни один чилийский полицейский не способен устоять перед такими пространными объяснениями, тем более когда в них превозносится красота родной земли. Нам пожелали доброго пути и обещали предупредить о нашем проезде второй кордон. Там у нас документов уже не спрашивали, зато досмотрели машину и багаж. Единственное, за что они уцепились — это камера «Супер-8» (даром что любительская), поскольку у нас не нашлось разрешения на съемку в шахтах. Мы заверили, что нас интересует только высокогорный парк со статуями и лебедями, а для пущего эффекта я решил добавить с ноткой аристократического презрения:

— До бедняков нам нет дела.

Внимательно осматривающий вещи полицейский ответил, не глядя на меня:

— У нас здесь все бедняки.

Досмотр их удовлетворил. Через полчаса, преодолев крутой узкий карниз, мы уже без проволочек прошли третий контрольный пункт и въехали в парк. Упоительный уголок, созданный знаменитым виноделом Матиасом Коусиньо для своей возлюбленной. Чтобы порадовать ее, он привез сюда красивейшие деревья со всех концов Чили. Привез диковинных зверей, статуи богинь, символизирующих разные состояния души — веселье, грусть, ностальгию, любовь. В глубине парка раскинулся сказочный дворец, с террас которого виден Тихий океан до противоположного края света.

Мы пробыли в парке все утро, ведя предварительную натурную съемку камерой «Супер-8», чтобы подготовить почву для съемочной группы с официальным разрешением. На первых же кадрах к нам подошел смотритель и сообщил, что тут запрещено снимать даже обычным фотоаппаратом. Мы повторили ему легенду про рекламный фильм, который прославит парк на весь мир, но смотритель не мог нарушить приказ. Однако предложил проводить нас вниз, к шахтам, чтобы мы попросили разрешение на съемку у начальства.

— Больше мы пока снимать не собирались, — ответил я. — Но если вам так будет спокойнее, то можете походить с нами.

Он согласился, и мы пошли по парку вместе с ним. Он был молодой и какой-то грустный. Франки поддерживал беседу, а я со своим хилым уругвайским акцентом предпочитал помалкивать. В какой-то момент смотрителю захотелось покурить, и мы отдали ему все наши сигареты. После этого он оставил нас одних, и мы отсняли все, что хотели. Не только наверху, в парке, но и внизу, в шахтах. Разметили точки съемки, углы, планы, расстояния на всем пространстве огромного парка, а потом переместились вниз, где ютятся в нищете шахтеры и рыбаки. Неприглядная действительность, в которую сложно поверить, но она тем не менее существует.