Эрос и Танатос в творчестве Габриэля Гарсиа Маркеса¹

Перед нами новый роман Гарсиа Маркеса. Сразу же напрашиваются сравнения, но дело не в том, сумел ли колумбийский писатель своей «Любовью во время чумы» (1985) превзойти «Сто лет одиночества», — это скорее вопрос читательских предрассудков, чем строгой критической оценки. Однажды прочтя роман о столетней эпопее семейства Буэндиа, мы уже отказываемся признать или даже вообразить себе, что в Латинской Америке (и у того же автора) может появиться произведение более сильное, чем история Макондо, доставившая нам счастливейшие минуты эстетического наслаждения. Иногда мы, читатели, как будто образуем Верховное жюри по литературным вопросам (что, впрочем, не так уж далеко от истины), а раз мы уже дали наивысшую оценку роману «Сто лет одиночества», у нас не осталось баллов, чтобы оценить другие, даже замечательные произведения.

Но роман «Любовь во время чумы» выходит за рамки этих произвольных оценок и предстает перед нами как большая поэма, радующая читателя, заставляющая его улыбнуться и задуматься. Гарсиа Маркес создал реалистическое произведение, в котором больше лиризма, чем эпоса, если не иметь в виду эпос самой любви, чьи битвы, по словам Гонгоры, достойны литературных полей.

Что касается вопроса о возможном (или невозможном) соперничестве Гарсиа Маркеса с самим собой, мы хотим привести известную мысль Маяковского, изложенную в статье «Как делать стихи». Говоря о стихах двух разных поэтов, он подчеркивает: «Это поэтические работы из разных слагаемых, в разных плоскостях, и каждая из них может существовать, не вытесняя друг друга и не конкурируя»².

Да и какое отношение имеет величие «Ста лет одиночества» к радости, которую доставил нам Габриэль Гарсиа Маркес романом «Любовь во время чумы», тем более, что этот роман занял вполне достойное место среди крупнейших произведений латиноамериканской литературы нынешнего века. Тема его — любовь — всегда нова. Любовь в юности, в зрелости и в том возрасте, который Хосе Лесама Лима любил называть tristicia caducitatis³. Любовь с ее победами и поражениями, с ее бессилием и радостью, с ее надеждой и безутешностью. Роман рисует любовь во всех ее проявлениях — от откровенной эротики до любви возвышенной, петрарковой. Гарсиа Маркес представляет эротику без клейма греховности, без намека на низменность; в его изображении, лишенном атавистических предрассудков, это великая человеческая потребность, которая заставляет нас вспомнить о фразе Нищие: все, что делается во время любви, стоит вне сферы добра и зла.

Предрассудков здесь нет, но есть фатум. Любовь — это сила, сметающая все на своем пути, и поэтому она связана со смертью. Любовь и смерть — постоянная тема в литературе всех времен. Она присутствует в древних библейских текстах, египетской и китайской культурах, в «Илиаде» и «Одиссее», во многих других произведениях греческой и латинской литературы и даже в дошедших до нас обрывках поэзии на языке науатль. Находим мы ее в «Селестине» Фернандо де Рохаса, у Сервантеса, у Кевело и Кальдерона... О любви и смерти говорится в мифе о Кармен и в «Цыганском романсеро». Из испанской литературы тема эта перекочевала в искусство Латинской Америки и заняла свое место в прозе и поэзии Аргентины, Колумбии, Кубы...

Союз любви и смерти — не новая тема и для Гарсиа Маркеса. Эрос и Танатос в уже почти забытом рассказе Тубалкаин выковывает звезду» (1948) и в других историях вплоть до рассказов «За любовью неизбежность смерти» и «По следу твоей крови на снегу». В романах «Палая листва» и «Недобрый час», «Хроника одной смерти, о которой знали заранее» и особенно «Сто лет одиночества» любовь и смерть идут рука об руку, предстают как неизбежность. Но ни в одном из названных произведений эта странная пара не обрисована с такой силой, как в романе «Любовь во время чумы». Если чудесный рассказ «По следу твоей крови на снегу» показывает страстную любовь новобрачных во время свадебного путешествия из Картахены-де-лас-Инлиас в Париж в канун смерти юной возлюбленной, то в романе «Любовь во время чумы» извечные враги-союзники предстают во всех своих ипостасях; но при этом автор воспевает триумф жизни, даже когда Эрос несет смерть, как в случае с девочкой Америкой Викуньей.

Будучи романом о любви, книга Гарсиа Маркеса вписывается в длинный ряд идущих из древности произведений, обладающих разными художественными достоинствами, однако находивших и находящих восторженных почитателей во всех слоях латиноамериканского общества. Таким образом, нельзя сказать, что в образах Фермины Дасы и Флорентино Арисы родились латиноамериканские Паоло и Франческа, Ромео и Джульетта или Кармен и Хосе. Но наша многонациональная литература всем своим развитием заслужила этот роман, а появление его центральных персонажей было уже подготовлено другими парами, возникавшими в книгах Гарсиа Маркеса: это Амаранта и Пьетро Креспи, Ребека и Хосе Аркадио, Меме и Маурисио Бабилонья, Эрендира и Улисс, Лаура Фарина и Онесимо Санчес...

В романе «Любовь во время чумы» эротическая страсть не прячется, уступая старым предрассудкам, а бросает им вызов. Единственное, чего мы не найдем на этом празднике Эроса — это любовь за деньги, сексуальный акт, обусловленный иными, внелюбовными причинами. Однако тут присутствует и «хор» проституток; Гарсиа Маркес не осуждает их с ханжеских буржуазных позиций, а показывает социальные основы, классовые истоки самой древней профессии».

На исходе XIX века другой колумбиец, Хорхе Исаакс, заставил наших прадедушек и прабабушек плакать над черной птицей, летающей на страницах его прославленного романа «Мария». Но мы не такие, как предки, наше отношение к любви соответствует новой эпохе, и его выражением стала «Любовь во время чумы».

Шедевр ли это? Пожалуй, можно сказать, что в романе на сорок процентов очарования, на тридцать — увлекательности и еще на столько же — мастерства. Начало романа и его конец относятся к самым прекрасным творениям латиноамериканской литературы. В то же время не один любитель беллетристики заскучает над страницами, которые выглядят инвентарной описью любви. Эротические эпизоды из жизни более чем шести десятков персонажей (в списке лишь одного из них, Флорентино, числится более шестисот связей с разными женщинами) способны привести в ужас не одну добрую старушку, воспитанную на «розовых» романах. Но на свете так много читателей, что варианты восприятия романа почти бесконечны. Однако очевидно, что хотя не все в романе совершенно, но в него вкраплены золотые частицы, и трудно не заметить их блеска.

Роман «Любовь во время чумы» открывает перед нами особый мир, который, оставаясь миром Гарсиа Маркеса, отражает повседневную жизнь латиноамериканцев и, безусловно, обитателей других районов планеты. Предчувствия, мании, семейные привычки, юмор (иногда черный, поскольку автор играет любовью и смертью), множество селений, раскинувшихся по берегам реки Магдалена, гиперболы, элементы фантастики и, прежде всего, живая теплота предметов, окружающих героев, которая придает им удивительную достоверность, — все это погружено в социальную среду, пронизанную насилием, оно связано с постоянно упоминаемыми гражданскими войнами и эпидемиями, уносящими бесчисленные жизни. В этой среде трудно написать книгу о счастье. Но Гарсиа Маркес сумел выявить чистоту и красоту, которую не всегда замечаешь в жизни. А спор престарелых супругов о том, есть ли в ванной мыло или нет; смерть старика, упавшего с лестницы, когда он пытался снять с дерева попугая; ливень, испортивший грандиозное пиршество пол открытым небом; торжественные и лаже радостные похороны известного человека — порой нам кажется, что такого не бывает, и мы склонны приписывать эти подробности разыгравшемуся воображению автора, но когда автора зовут Габриэль Гарсиа Маркес и он часто выглядит скорее поэтом, чем прозаиком, тогда реальное предстает перед нами в обличии фантастическом и лирическом одновременно.

Со смерти — реальной или предполагаемой — начинаются многие произведения Гарсиа Маркеса («Палая листва», «Сто лет одиночества», «Хроника одной смерти, о которой знали заранее»), но не в одном из них сама возможность смерти не вызывает такой горечи, как в романе «Любовь во время чумы». Однако нас ждет счастливый конец, и мы закрываем книгу, уплывая по безбрежной реке, которая символизирует вечный триумф жизни.

Эрос на своем троне аплодирует героям этого романа, которые могут изменять, но всегда остаются преданными друг другу. А Танатос? Он тоже аплодирует, ибо знает, что, хотя жизненная нить каждого непременно порвется, любовь порой бывает сильнее смерти.

Примечания

1. Эта статья была написана для представления кубинского издания романа Любовь во время чумы.

2. В. Маяковский. Избранные произведения. М., «Художественная литература», 1973, стр.472.

3. Грусть увядания (лат). — Примеч. пер.