К вершине планеты

«Братаны» встречали нас, как и всех приезжих, гостеприимно. Еще бы! Альпинизм — первый и самый главный источник доходов для непальцев. Тысячи искателей приключений едут в эту страну. Миллионы «баксов» оставляют они в столичных магазинчиках, ресторанах и забегаловках. Какая часть долларов, фунтов, марок и рублей, превращенная в непальские рупии, оседает в карманах уличных торговцев и попрошаек? Этого не знает никто. Но факт остается фактом. Сегодня интурист в Катманду кормит всех — и короля, и попрошайку. Добро пожаловать в Катманду! Город йогов, одряхлевших хиппи, город тысячи скульптур и трех религий. Город, никем не покоренный, но завоеванный туристами.

Отсюда несколько дорог к восьмитысячникам Главного Тибетского хребта. Традиционный путь на восток-северо-восток. От Катманду до Луклы час полета, а дальше — неделю пешком. Однако наши парни предпочли другой путь. И вся экспедиция, едва успев попрощаться с друзьями в Катманду, помчалась на джипах к границе с Китаем.

Три дня пути по тибетским серпантинам. Позади два перевала высотой по 5 тысяч 200 метров и несколько ночевок в китайских отелях, в которых подают то жареный бамбук, то куриные головы с несоленым рисом. И, наконец, 5 апреля красноярская экспедиция — в базовом лагере.

Имущества — два грузовика. Все снаряжение в рюкзаках и баулах. Целый день уходит на установку палаток, кухни, кают-компании, радиорубки. К вечеру в «русском лагере» уже тарахтела купленная в Катманду у «братанов» старенькая «хонда»: в палатках загорелся свет, в кают-компании по традиции приняли по стопочке. Альпинисты — народ суеверный. Поэтому все традиции блюдут. Одна из них — такая: вечером с гитарой за общим столом. Сколько еще подобных вечеров впереди? Кто знает. Пока ясно одно: в тридцати километрах от базового лагеря — высочайшая гора планеты. Впереди — адский труд, работа на жутком холоде и почти в стратосфере. Как не расслабиться перед таким рывком? Позволим себе сделать это и мы.

Семьдесят пять лет подряд штурмуют люди Джомолунгму. Процедура восхождения повторялась 748 раз. 615 человек постояли на вершине. 49 раз на Эверест поднимались русские. Одновременно с нашими парнями сейчас к штурму готовились еще 140 альпинистов из 13 команд.

Добрая половина будущих восходителей идет по классическому маршруту. Несколько экспедиций намерены повторить путь предыдущих команд и попытаться в чем-то улучшить их достижения. Но большинство экспедиций объединяет одно — весь груз на вершину вместо альпинистов несут шерпы — высотные носильщики. Такие «альпинюги» в глазах наших парней — просто туристы. Причем очень ленивые, но зато богатые.

За командное восхождение только проводник берет теперь до 65 тысяч долларов. Плюс носильщики, повара, стюарты. Из года в год растет плата за восхождение тому государству, с чьей стороны осуществляется подъем. Словом, альпинизм — это действительно дорогое удовольствие, если вспомнить, к примеру, еще о стоимости экипировки. И все же народ никак не угомонится. Теперь очевидно — так будет всегда. Несмотря на риск. А он здесь велик. Гибнут люди почти каждый год. Чаще всего по неосторожности, глупости. Нередко на обратном пути, когда, казалось бы, все позади. За всю историю восхождений гора собрала страшную жатву: она оставила себе 142 человека... Впрочем, больше ни слова о грустном. Это еще одна традиция альпинистов. Поговорим лучше о другом.

Справа и слева от Эвереста — более древние вершины. Наполовину разрушенные. У их подножий гигантские осыпи. Солнце, вода и ветер неустанно делают свое дело, точат гранит и даже базальт. И только Джомолунгма кажется по-прежнему неприступной и вечной. На самом деле гора значительно моложе, чем те, что стоят вблизи. 8848 метров над уровнем моря. Эверест поднялся со дна мирового океана миллионы лет назад, после второго тектонического удара. И получилась такая красота, ради которой стоит, бросив все, хотя бы раз в жизни, приехать на ледник Рангбук и, слушая завывания ветра, любоваться ею днем и ночью. В темное время гора отлично освещена луной. И даже в свете звезд она видна хорошо. В утренние часы особенно заметен «флаг» — шлейф снежной пыли, сорванный ветром с самой макушки горы.

Еще одна особенность Эвереста — непредсказуемая погода. Она капризна и даже коварна. Хотя, забегая вперед, скажу, что красноярцам здорово повезло: на вершине было мало снега, и на их долю выпало не так уж много штормовых дней.

Спустя неделю после приезда в базовый лагерь началась заброска грузов и продовольствия в «Эй-би-си». Так называется другой лагерь — передовой. Он расположен на километр выше, у подножия самой стены. Двое суток с привалами и ночевкой караван из 25 яков двигался вверх по леднику Рангбук. На этом отрезке пути у многих начались приступы горной болезни, «горняшки». Спасаются от хвори кто как умеет. От тошноты, головокружения есть немало пилюль, но самые стойкие знают более действенное средство.

На такой высоте единственный способ побыстрей акклиматизироваться — двигаться как можно больше. В разреженной атмосфере трудно идти, трудно сидеть, трудно есть, трудно спать. Тяжело нагнуться и завязать ботинки. А если ты это сделал, то затем минут десять перед глазами будут плавать радужные круги. И все равно надо двигаться.

На высоте 6.400 метров «горняшка» уже свирепствовала. И вес же через несколько дней большинство альпинистов чувствовали себя значительно лучше. Между базовым лагерем и «Эй-би-си» ожил эфир: запищали рации. Одна группа спешила доложить заместителю начальника экспедиции Сергею Антипину о своем прибытии на место, другая — о подходе к базе.

Поднимаясь с грузом на 6400 и спускаясь вниз за новой партией продовольствия и снаряжения, каждый альпинист тем самым как бы обманывал свой организм, провоцировал его на перестройку. В этом и заключался основной способ лечения «горняшки».

Параллельно заброске грузов велась и другая работа. 12 апреля группа Николая Захарова подошла к стене и приступила к обработке маршрута. В самом его начале был бергшрунд — подгорная трещина.

Парни пластались в этом месте целый день. Здорово выложились. На следующее утро их работу продолжили другие — Петя Кузнецов, Александр Бекасов, Евгений Козыренко. Метров четыреста прошли: вбивали крючья, навешивали перила — веревки. Потом был общий спуск на 5200. Баня и отдых. Эта первая вылазка вымотала всех. Но постепенно становилось понятно: как надо ходить, где и на чем экономить силы. Ребята быстро втягивались в тяжелую работу. Было нелегко, но не роптали. В таких условиях, наверное, самое главное — единство команды. Штурмовые пары — «связки» — как выяснилось позже, капитаном команды Николаем Захаровым были составлены удачно. В экспедиции не отмечено ни склок, ни раздоров.

Постепенно, сменяя друг друга, альпинисты подошли к отметке 7050 метров. На этой высоте разбили штурмовой лагерь №1. Выше шли трещины, заполненные льдом. А дальше начинался самый опасный и тяжелый участок маршрута — каменный пояс. Здесь здорово отличился Петя Кузнецов. Орудуя ледовыми молотками, он сумел подняться по трещинам метров на 300.

Напомним: высота за семь километров. Человеческий организм здесь уже не восстанавливается. Не помогают ни сладкий чай, ни крепкий сон. От прежней работоспособности остается едва 15 процентов. Сердце бухает, как паровой молот, а кровь согревает только самые важные органы. Вот почему в горах руки-ноги стынут в первую очередь. И обморозить их можно даже при температуре минус 10 градусов. В таких условиях тяжело дастся каждое движение, каждый шаг. А Петя Кузнецов прошел 300 метров.

Дальше заштормило. Пришлось снова спускаться. Опять был отдых. Переговоры по спутниковому радиотелефону с семьями. Снова парились в бане и лечились — у многих к этому времени врач обнаружил бронхит. В списки больных угодили Коля Сметании и Костя Колесников. Еще несколько человек, вызывая тревогу у доктора, подозрительно покашливали. В таких случаях надо пить горячий чай и все время беречь горло. Состояние, по словам ребят, дурацкое — не хочется есть, общая вялость. Но надо себя заставлять лечиться всеми доступными способами. Иначе на маршруте ты будешь всем в обузу.

Последними на базу пришли Сергей Антипин, Валерий Коханов и Евгений Бакалейников. Они тоже навешивали перила. По их сведениям, до гребня (до выхода на «классику») осталось 5-6 веревок. Вечером в лагере отмечали День Победы. И пели песни про «последний бой». Естественно, имелся в виду последний выход на штурм. Они еще не знали, что следующий день будет тоже памятным...

10 мая к двум часам дня на вершине Эвереста уже стояли 18 человек из разных команд. В этой группе было несколько американцев и японцев. Еше три экспедиции выходили из лагеря №4, что на высоте 7986 метров. Они тоже готовились к последнему рывку.

С северной стороны шли наши соседи — индийские альпинисты. Через несколько часов они достигли вершины. На обратном пути люди почувствовали, что ветер усиливается. Еще полчаса, и на вершине Эвереста уже бушевал ураган. Первым в снежной пелене исчез американец Эндрю Харрис. Судя по всему, он шел без страховки и упал с высоты 8500 метров. Несколько человек оказались на открытом месте без палаток и кислорода. А буран все усиливался.

Неподалеку от вершины находились трое индийских пограничников. По рации им сообщили прогноз погоды и предложили вернуться. Они отказались. Все трое погибли во время спуска. Затем ночью от переохлаждения умерли еще два человека. Утром удалось отыскать других альпинистов. Все надеялись, что они еще живы. Увы, в снегу, неподалеку от приметного утеса, в полутора часах ходьбы от лагеря обнаружили труп мужчины. Спасаясь от лютого холода, он закапывался в снег. Неподалеку лежала женщина. Одежда на ней была разорвана. На ее руках не оказалось перчаток. Нам известно имя погибшей — Ясуко Намба, клерк из Токио. Эверест был ее седьмой вершиной.

В истории восхождения на Джомолунгму такого еще не было. За сутки погибло восемь альпинистов. Бог миловал наших парней. Смерть промчалась в сумерках мимо...

Помолимся за отчаянных людей. Их жизнями распорядилась судьба. Погибших никогда не похоронят. Вершина мира — их братская могила. Помолимся и выпьем за упокой души каждого. Такова еще одна традиция альпинистов. Потому что дальше речь пойдет снова о живых, о тех, кому наверх. Пришло время штурма. Сейчас этим людям, как никогда, необходима величайшая концентрация сил и духа. Хватит ли этих сил? Против льда и камня, навстречу дикому ветру и лютой стуже. Пришла пора рисковать, но рисковать мудро. И выигрывать. Пора...

К этому времени участники экспедиции перегруппировались. К черту «двойки», «тройки»! Команду разделили пополам. В штурмовую группу вошли Николай Захаров, Петр Кузнецов, Александр Бекасов, Евгений Бакалейников, Валерий Коханов, Григорий Семиколенов. Остальные работали на «штурмовиков»: забрасывали продовольствие, кислород, снаряжение. Дальше предстояло идти в альпийском стиле: после ночлега они сворачивали палатки, а не оставляли их на маршруте, как это делали раньше.

Погода становилась неустойчивой. Особенно мешал сильный ветер. В это время они лезли по кулуару. По желобу рекой стекал сухой снег. И без того было трудно работать, не хватало воздуха. Ребята потихоньку начали пользоваться кислородом. Немало хлопот доставляли камни. На высоте 7500 метров и выше булыжники со свистом летели мимо. Бомбардировка усиливалась, как только пригревало солнце, каменюги оттаивали и срывались с места. По этой причине палатки у «штурмовиков» были порядком изодраны. Заканчивались камнепады, поднимался сильный ветер, начиналась пурга. Жуткий холод пробирал даже через пуховики. Палатка на ветру резко хлопает, как будто ее вот-вот разорвет. В такой ситуации выход один — попив чаю, упаковаться в спальник и попытаться уснуть. В противном случае, в голову лезет всякая «бытовуха». А то еще хуже — начинает казаться, что палатку твою давно сдуло и она уже летит в пропасть. Тогда ребята подбадривали друг друга разговорами.

Свой последний лагерь они устанавливали где-то на высоте 8250 — 8400 метров. Все, кто были в штурмовой группе, сильно вымотались. К тому же на ночлеге выяснилось, что Семиколенов оставил свой рюкзак на подходе к этому лагерю. В рюкзаке была еще одна палатка. Всем, кому не хватило места, пришлось проситься «на постой». Саша Бекасов угодил в палатку к японцам. Тс настойчиво повторяли, чтобы он не трогал их кислород.

Петя Кузнецов попросился к венграм. Один из хозяев палатки чувствовал себя очень плохо. Его товарищ каждые полчаса связывался по рации с базой, о чем-то подолгу говорил. Но помощи ждать было неоткуда. Ночью Петя делал больному искусственное дыхание, уколы, подключал кислород. Но в два часа бедолага умер. Он стал девятым, кого Эверест не отпустит уже никогда. Нам известна только его фамилия — Влашеч.

Наступило утро штурма. Петя пошумел у «японской» палатки, где крепко спали Бекасов и Бакалейников. Ребята вроде проснулись. Кузнецов быстро собрался и пошел к вершине. На отметку 8848 метров он вышел первый. Сердце бухало от радости. Было хорошо на душе. И немного досадно, что с такой высоты ничего не видно. Вершину накрыло облако. Он набрал полный карман сувениров — камней, сфотографировался. Прощание с вершиной вышло каким-то будничным. Вторым сюда поднялся Валерий Коханов. Процедура торжества повторилась. На обратном пути Валера встретил Семиколенова. Подумал и пошел на вершину вместе с Гришей во второй раз. Вот чудак-человек. Впрочем, на Коханова это похоже.

А тем временем к вершине двигались еще трое. Саша Бекасов долго корил себя, что проспал и не успел уйти утром с Кузнецовым. Через некоторое время он с беспокойством обнаружил, что начинаю! сильно мерзнуть ноги. Попытался идти в темпе, если это слово вообще применимо на высоте за 8 тысяч метров. Не помогло. И он повернул назад.

Двое других — Захаров и Бакалейников — упорно продолжали движение. Им не хватило 2-3 часов. Опять начала портиться погода. Альпинисты мужественно держались до конца. Но в таких случаях всегда надо помнить, что еще предстоит дорога назад. А она в тысячу раз тяжелее. Слава Богу, наши ребята этого не забыли.

Возвращались не по своему маршруту, а по «классике». Так было решено задолго до штурма. Все вымотались настолько, что на обратной дороге с трудом узнавали своих. Ребят встречали как могли: чаем, супчиком. Ведь шли четырнадцать часов под уклон в сорок пять — пятьдесят градусов...

Утром Саша Кузнецов попросил попозировать перед фотокамерой на леднике. Идти-то — 50 метров от лагеря. Фотографировались минут пять. И на это уже не хватало сил. Ребята падали на снег от усталости. А потом лечили Семиколенова. Гриша еще на подступах к вершине проспал всю ночь в спальнике не снимая ботинок. Оказалось — обморозил пальцы. Парня — под капельницу. Пригрозили, поругали. Да что теперь. Все позади.

Позади страхи и переживания. Холод и усталость. Они еще не понимали, что произошло. И как хорошо, что все живы и почти здоровы. Остальное — потом. Жизнь после Эвереста только начиналась. Словно кто-то неведомый качнул маятник, и куранты, тихо отзвенев положенное, пошли дальше. Четко и размеренно. Кто сказал, что возвращаться — плохая примета?..