8. Генерал, готовый признаться во всем

Помимо связей Елены у меня имелся и дополнительный источник поддержки — мои старые знакомые, благодаря которым удалось сформировать резервные чилийские съемочные группы и получить полную свободу передвижения в побласьонах. Первая, кого я отыскал, вернувшись из Консепсьона, была элегантная красавица Элоиза, жена известного промышленника. Она познакомила меня со своей свекровью, деятельной и энергичной вдовой лет семидесяти с лишним, которая, убивая время просмотром телесериалов, лелеяла голубую мечту пережить какое-нибудь волнующее приключение в реальной жизни.

Мы с Элоизой вместе участвовали в политических движениях в университете и особенно сдружились во время последней предвыборной кампании Сальвадора Альенде, работая агитаторами. За несколько дней до своего приезда я случайно узнал, что Элоиза теперь звезда агентства по связям с общественностью, и не смог побороть соблазн позвонить ей, не называя своего имени, и убедиться, действительно ли это она. Ответивший мне спокойный уверенный голос казался вроде похожим, но дикция меня слегка смущала. Поэтому вечером я уселся в кафе на улице Уэрфанос, откуда видно было выход из офиса, и стал дожидаться. Она вышла. Разделившие нас двенадцать лет совсем на ней не отразились, она стала еще красивее и элегантнее прежнего. Заодно я выяснил, что у нее нет водителя (положенного супруге влиятельного промышленника по статусу) и свой сияющий «БМВ-635» платинового цвета она водит сама. Тогда я отправил ей письмо из одной-единственной строчки: «Антонио здесь и хочет увидеться». Под этим вымышленным именем она знала меня в годы студенческой борьбы и, я надеялся, помнила до сих пор.

Расчет оправдался. На следующий день ровно в час серебристая акула остановилась на углу проспекта Апокинадо, напротив салона «Рено». Я забрался внутрь и закрыл дверцу — Элоиза при виде меня сильно изумилась, но потом все же узнала, по улыбке.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она.

— А ты сомневалась?

Мы отправились обедать в кафе, где я в первый день перекусывал в одиночестве, но обнаружили заколоченные крест-накрест двери и объявление, больше похожее на эпитафию: «Закрыто навсегда». Пришлось пойти в знакомый мне французский ресторан неподалеку. Названия не помню, но ресторан очень уютный, с хорошим обслуживанием, расположен напротив самого известного и стильного мотеля в городе. Элоиза, пока мы обедали, шутила на тему припаркованных рядом автомобилей своих клиентов, приехавших в мотель предаваться любовным утехам, и я не уставал восхищаться ее богатым чувством юмора.

Потом я перешел к сути дела. Рассказал без утайки о цели своего тайного приезда и попросил помочь связаться с нужными мне людьми, поскольку для нее, как для представительницы своего класса, это было чревато меньшим риском. Наша встреча состоялась, когда мы еще не решили, как снимать в побласьонах, не заручившись пока подходящим политическим «прикрытием», и я надеялся, что Элоиза может вывести меня на общих знакомых по «Народному единству», затерявшихся во мраке ссыльных лет.

Элоиза не только с большим энтузиазмом откликнулась, но и три вечера ездила со мной на подпольные собрания в те районы, куда можно было без особой опаски сунуться на таком роскошном автомобиле.

— Кому придет в голову, что на «БМВ-635» ездит борец с диктатурой? — восклицала она в восторге.

Эта уловка помогла мне избежать ареста в один из вечеров, когда нас застали врасплох на тайном собрании из-за отключения электричества, устроенного в городе силами сопротивления. Организаторы предупредили меня заранее: сперва отключат свет на сорок минут, потом на час, и, наконец, Сантьяго погрузится в темноту на два-три дня. Встречу назначили на самое раннее время, поскольку полицию такие отключения приводили в неистовство, граничащее с истерикой, и уличные патрули зверствовали не на шутку, а затем наступал комендантский час. Однако по какой-то причине нас всех что-то задержало в последнюю минуту, и к первому отключению мы еще не закончили разговор.

Организаторы решили, что нам с Элоизой надо уходить сразу же как дадут свет, а остальные разойдутся по одному чуть погодя. Так и сделали. Как только электричество включилось, мы выехали на неасфальтированную дорогу, вьющуюся по горному склону. И вдруг на одном из поворотов перед нами вдруг показался «тоннель», образованный грузовиками Национального информационного центра, стоящими вдоль обочин. Рядом караулили сотрудники в штатском с автоматами. Элоиза хотела притормозить, но я ей не дал.

— Нужно остановиться, — настаивала она.

— Езжай спокойно, не нервничай, разговаривай, смейся как ни в чем не бывало и не тормози, пока не потребуют. Документы у меня в порядке.

С этими словами я похлопал по сумке — и похолодел. Папка с паспортом осталась в гостинице. Один из сотрудников преградил нам путь, подняв руку, и Элоизе пришлось остановиться. Нам посветили в лицо фонариком, обшарили лучом салон автомобиля — и отпустили без единого вопроса. Элоиза оказалась права: роскошь — гарантия благонадежности.