Посещение Восточной Европы и СССР

В начале мая 1957 года в Париж вернулся Плинио Мендоса. В этот раз он приехал с сестрой Соледад. Оба друга придерживались левых взглядов, и они хотели посетить страны Восточной Европы. Свою поездку они решили начать с Германии. Мендоса, у которого была работа, купил подержанный автомобиль, на котором они и отправились 18 июня в путешествие. Они добрались до Гейдельберга, после этого приехали во Франкфурт, затем поехали в Восточную Германию. В первые же дни колумбийцы отправились на экскурсию в концентрационный лагерь Бухенвальд. Увиденное потрясло впечатлительного Маркеса. Спустя много лет он говорил, что ему так и не удалось совместить в своем сознании реальность этих лагерей смерти с характером немцев, которые были «гостеприимны, как испанцы, и великодушны, как советские люди».

Лейпциг напомнил Маркесу южные районы Боготы, город произвел на приезжих гнетущее впечатление. Здесь находился университет марксизма-ленинизма, ради которого они и приехали в этот город. Тогда в нем учился Вильяр Борда, с которым Маркес общался в Париже, куда тот приезжал продлевать визу. За свои политические убеждения (он был связан с коммунистическим молодежным движением Боготы) Вильяр Борда был изгнан из Колумбии, и ему удалось получить грант на учебу в Лейпциге. Пообщавшись с другом, который показал им город, компания отправилась в Берлин. Тогда он был разделен на две части: западную и восточную. Они разительно отличались. Западный Берлин тогда выглядел сияющим чистеньким городом, в котором все выглядело слишком новым, его отстраивали американцы, при этом основной целью было утереть нос советскому блоку. Разницу между двумя частями одного города Маркес описывал так: «К ночи на восточной стороне вместо рекламных лозунгов, расцвечивавших Западный Берлин, загоралась лишь одна красная звезда. В одном нужно отдать должное этому мрачному городу: внешне он полностью соответствовал экономической реальности своей страны. За исключением Сталин-аллее». Этот проспект поражал монументальным размахом и не менее монументальной вульгарностью. После нескольких дней, проведенных в Берлине, друзья вернулись в Париж. Соледад уехала в Испанию, а ее брат и Габриэль решали, что им делать дальше.

Летом 1957 года в Советском Союзе должен был проходить 6-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Друзья Маркеса и Мендосы в Лейпциге и Берлине собирались на него поехать. Сам Габриэль давно мечтал посетить СССР, он хотел получить визу еще во время пребывания в Риме, но тогда ему отказали, так как у него не было финансовой поддержки. В этот раз ему помог случай. В Париже он встретил Мануэля Сапату Оливелью. Тот сопровождал свою сестру Делию, она была специалисткой по колумбийскому фольклору и везла на Московский фестиваль музыкальную труппу темокожих колумбийцев. Гарсиа Маркес неплохо пел, играл на гитаре и барабане. Вместе с Мендосой они записались в труппу и поехали в Берлин на встречу с остальными участниками делегации, в том числе Эрнан Вьеко и Луис Вильяр Борда.

Из Берлина в Прагу Гарсиа Маркес, Мендоса и еще один колумбиец по имени Пабло Солана ехали на поезде, поездка заняла более тридцати часов, при этом им пришлось ехать стоя. В Праге они провели сутки, затем через Братиславу, через Чоп, они отправились в Киев, а затем в Москву. Габриэль был поражен огромными размерами Советского Союза. Шел уже второй день путешествия по СССР, а они все еще ехали по территории Украины. В дороге их встречали местные жители. Они радостно приветствовали иностранцев, забрасывали их вагоны цветами, дарили подарки на остановках. В Москву поезд прибыл утром 10 июля. Москва показалась Маркесу «самой большой деревней в мире», и это его первое впечатление о российской столице сохранялось у него до конца жизни. Тот молодежный фестиваль стал одним из самых масштабных, в нем приняли участие более девяноста тысяч человек, в том числе почти пятьдесят тысяч иностранцев. Среди них было много гостей из Латинской Америки. Фестиваль в столице Советского Союза был очень хорошо организован. Мероприятия фестиваля не особенно интересовали Маркеса и его друзей. В течение двух недель они исследовали Москву и Сталинград. Позднее он писал: «Меня не интересовал Советский Союз с нарядной прической, прихорошившийся для встречи гостей. Страны подобны женщинам; если хочешь узнать их, нужно увидеть их такими, какими они бывают по утрам, встав с постели».

Одним из самых сильных впечатлений в Москве для Маркеса стало посещение Мавзолея, в котором в то время находились тела Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина, умершего за несколько лет до этого. Правда, попасть в усыпальницу колумбийцу удалось не с первого раза. Ленин показался ему похожим на восковую куклу, а вот Сталин удивил: «спит последним сном без угрызений совести. Сталин в полной мере соответствовал тому облику, который он сам пропагандировал. Выражение лица живое, сохраняющее на вид не просто мускульное напряжение, а передающее чувство. И кроме того — оттенок насмешки. Если не считать двойного подбородка, то он не похож на себя. На вид это человек спокойного ума, добрый друг, не без чувства юмора... Ничто не подействовало на меня так сильно, как изящество его рук с длинными прозрачными ногтями. Это женские руки». Эти руки он позднее опишет в своем романе о диктаторе «Осень патриарха».

В общем Советский Союз произвел на Маркеса благоприятное впечатление. Хотя и недостатки советского строя он заметил и описал в своих репортажах. В частности, его удивило, что богатая страна, сумевшая создать такое чудо, как Московский метрополитен, не тратит денег на хотя бы минимальное улучшение жизни обычных советских людей. С разочарованием он узнал, что свободная любовь, о которой так много говорилось в самом начале возникновения социалистического строя, осталась только в воспоминаниях. Из расспросов людей он узнал, что в Советской России наличие любовницы у женатого мужчины считалось большим грехом. Это осуждалось всем обществом. Вместе с делегацией Маркес посетил один из колхозов и позже назвал его председателя «социализированным феодалом». Когда большинство членов делегации разъехались по домам, Маркес задержался в СССР, пытаясь понять необычайную сложность советского опыта — «сложность, которую нельзя свести к упрощенным формулам капиталистической или коммунистической пропаганды». По результатам поездки Маркес написал серию очерков о Советском Союзе и Венгрии, в которой он побывал после посещения Москвы, в том числе им был написан очерк «СССР: 22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы». Этот очерк был запрещен в Советском Союзе до конца 1980-х годов.

На обратном пути друзья посетили Сталинград (в настоящее время Волгоград). Здесь они провели два дня. Возвращались через Киев. Мендоса остался в этом городе, после этого он поехал в Польшу, а Маркес отправился в Венгрию, на этот раз в составе группы политических обозревателей крупнейших газет Европы, которые были официально приглашены в эту страну. В Венгрии он провел около двух недель.

В Париж Маркес вернулся в начале сентября. Денег у него не было, где остановиться, он тоже не знал. Он позвонил Плинио Мендосе, который еще не уехал в Каракас. Тот привез его в небольшую комнату, которую сам снимал. Именно здесь Габриэль провел до начала ноября. Он с конца сентября по конец октября 1957 описывал свои впечатления о последней поездке, при этом дополняя повествование своими впечатлениями о Польше и Чехословакии, которые были получены за два года до этого. Получидась большая серия статей, которую Маркес отправил в редакцию вновь работающей газеты «Эль Индепенденте», в которой помощником редактора в то время был его наставник Эдуардо Саламеа Борда. Но тот не стал публиковать репортажи. Через два года после этого Маркес все-таки добился их полной публикации под названием «90 дней за железным занавесом». В ноябре же 1957 года, при помощи Плинио Мендосы, сокращенный вариант этих репортажей был напечатан в венесуэльском журнале «Моменто» под названиями «Я был в России» и «Я посетил Венгрию». газета заплатила за них неплохой гонорар, Маркес смог частично рассчитаться с долгами и уехал в Лондон, где намеревался пробыть максимально долго. Он планировал дописать свой роман «Недобрый час», а также изучить английский язык. На жизнь он планировал зарабатывать статьями в газете «Эль Индепенденте» и журнале «Эль Мементо», в которой редактором в то время стал Мендоса.

Он поселился в небольшой гостинице в Южном Кенсингтоне, где прожил полтора месяца, за которые написал несколько рассказов, которые позднее вошли в сборник «Похороны Великой Мамы и другие истории». В декабре он написал матери письмо, в котором говорил о том, что ближайшее время планирует вернуться в Колумбию: «По моим расчетам в Колумбии буду на Рождество или не позднее Нового года. Я совершенно не устал путешествовать по свету, но Мерседес меня заждалась. Нечестно заставлять ее ждать еще дольше, хотя, может быть, у нее еще осталось немного терпения. Но это было бы неправильно, ибо, если что-то я и узнал в Европе, так это то, что не все женщины столь надежны и серьезны, как она». Но не прошло и двух недель после отправки письма, 16 декабря он получил телеграмму из Каракаса с предложением работы редактором-корреспондентом в венесуэльском иллюстрированном журнале «Эль Мементо». Конечно, он согласился.