Когда Габриэль Гарсиа Маркес увидел ее впервые, Мерседес Барче Пардо было 13 лет. Внучка египетского иммигранта, темная и молчаливая, она была самым причудливым существом, какое только доводилось ему встречать до сих пор. Учеба, увлечение политикой и литературой, практика репортера, вынужденная эмиграция — ничто было не в силах вытеснить этот образ смуглой девочки с высокими скулами и раскосым египетским взглядом. Они не говорили друг другу слов нежности, но Мерседес пообещала хранить верность и дождаться его возвращения. Через 14 лет он вернулся и увез ее с собой. С тех пор они не расставались. Мерседес и Габриэль вместе 41 год.

Муза по имени Мерседес

Все это время образ Мерседес направлял его вдохновение, снова и снова воплощаясь в героинях его историй. Среди них трудно найти кого-то, кто не запечатлел бы в себе отблеск, черточку, тень этой удивительной женщины.

В книге «Сто лет одиночества» девушка по имени Мерседес появляется лишь в конце романа. Это невеста Габриэля, приятеля последнего из Буэндиа, который, подобно самому Маркесу, покидает родные места и уезжает в Париж. В этой паре писатель, по его собственному признанию, нарисовал их с женой портрет. Однако скрытое присутствие Мерседес ощутимо и в других героинях: в смуглой, явившейся из небытия Ребекке и, конечно же, Ремедиос Прекрасной, молодой жене Хосе Аркадио, канувшей в небе Макондо в облаке кипельных простыней.

Все это время живая реальная Мерседес была рядом с писателем, сопровождая его в бесчисленных переездах из страны в страну, деля с ним бедность, принимая на себя заботы о семье и доме и поддерживая Маркеса в моменты растерянности и творческого упадка. С 1967-го, когда успех «Ста лет одиночества» сделал из него популярного писателя и годы лишений отошли в прошлое, Мерседес, кажется, перестала играть ту роль, что выпала ей в первые трудные годы их совместной жизни. Она не светится на посольских приемах, не участвует в переговорах государственных лидеров, не занимается вопросами выкупа и освобождения заложников, словом, вроде бы никак не задействована в напряженной и чуть суетной жизни своего супруга. Но это — лишь внешнее впечатление. На поверку Мерседес и сейчас имеет на Габо колоссальное влияние.

Высокая, резковатая, с темными волосами по плечи и пронзительными карими глазами, она, по свидетельству всех, кто знаком с семейством, по-прежнему верховодит не только домом (а точнее, домами: их у Маркесов несколько — в Куэрнаваке, Барранкилье и Картахене (Колумбия), а также в Гаване, Мехико, Барселоне и Париже), но и его хозяином.

«Все держится на ней. Не будь Мерседес, он потерялся бы, как ребенок», — уверяют друзья Маркесов. Она в курсе всех дел и связей Маркеса и, не участвуя в них напрямую, подспудно может оказывать на них ощутимое влияние.

«Говоря о ком-то из своих друзей, писатель сказал, что тот не нравится Мерседес, — вспоминает Джо Ли Андерсон, журналист, гостивший у Маркесов в сентябре 1999-го. — И по его тону было понятно: несчастному уже отказали от дома».

На людях Маркес обращается к ней постоянно и с подчеркнутым уважением. Видно, что он ею гордится. Говоря о Кастро (с которым он дружит с 1959 года), Габо поясняет: «Фидель доверяет ей больше, чем мне. Она — единственный человек, который может на него влиять».

Последнее не преувеличение: дипломатические возможности Маркесов в том, что касается Кубинца, а также колумбийских и других латиноамериканских левых, поистине не ограничены. В начале 90-х повстанцы даже требовали сделать писателя президентом — в обмен на брата бывшего президента Колумбии, захваченного ими.

Общество неограниченных возможностей

«Колумбия — удивительная страна, в которой все возможно», — говорят сами колумбийцы. Она производит 35% бананов планеты, 60% — изумрудов, 80% — кокаина. И ни один нормальный человек не выйдет на улицы Боготы после 8 часов вечера, если не хочет быть похищенным или убитым.

Вся колумбийская история представляет собой череду братоубийственных войн и кровавых переворотов, в которую оказалось вовлечено все население с середины XIX века и уже, кажется, генетически расколотое на противоборствующие партии — консерваторов и либералов. В начале XX века в борьбу включились марксисты, в 60-е годы — последователи Че Гевары, в начале 80-х — наркобароны, возглавляющие гигантские трансконтинентальные картели, которые, расколовшись в середине 90-х, срослись с многочисленными вооруженными группировками (американцы называют их «наркогеррилья»), крупнейшая из которых — FARC (Fuerzas Armados de Colombia) — насчитывает 15 тыс. человек.

Вся жизнь колумбийца Маркеса, его личная биография, писательская судьба и творчество обусловлены принадлежностью именно к этой, а не какой-либо другой истории, к этому, а не другому народу. «Колумбийцы как никакая другая нация свято верят в реальность их легенд и сказок», — считают местные социальные психологи. И в то же время их собственная жизнь представляет собой фантастическую драму, достоверно описать которую впервые удалось Габриэлю Маркесу. Как?

Свой среди чужих

«Я никогда ничего не выдумываю. Все, о чем я пишу, — реальность», — уверяет создатель едва ли не самого популярного ныне литературного направления — «магического реализма».

Он начинал как газетный репортер и до сих пор занимается журналистикой во всем разнообразии ее жанров — аналитикой, публицистикой, расследованиями. «Газета не убивает в пишущем литератора, но, наоборот, помогает обрести слогу силу, искренность и правдивость», — уверяет Маркес, называющий себя «репортером в стане писателей». И в то же время друзья-журналисты, смеясь, цитируют неточности и ошибки Маркеса, которыми изобилует его газетная аналитика: «Он не может не фантазировать! Чем бы он ни занимался, он прежде всего был и остается писателем».

«Габо родился в сраном колумбийском городишке и вполне мог закончить уличным торговцем, из тех, что хватают за рукава туристов, пытаясь всучить им стеклянные бусы», — уверяет жительница Боготы, простая женщина, вряд ли читавшая произведения мастера, но твердо знающая, что он — «Нобель» и национальный герой, друг Кастро и всех колумбийских президентов, которого в Колумбии одинаково почитают и правые и левые (включая вооруженных повстанцев и наркодельцов).

«Сраный городишко», в котором Габриэль Хосе Гарсиа Маркес появился на свет то ли в 1927-м, то ли 28-м году (дата рождения точно не установлена: регистрационная запись была сделана много позже), — это Аракатака. Небольшой город на побережье, существующий за счет банановых плантаций, окружающих его со всех сторон.

Габо родился в год (или годом позже) знаменитой банановой бойни — массовых убийств рабочих FCA, американской компании, занимавшейся экспортом бананов. Замалчиваемая правительством, впервые она была описана именно Маркесом 37 лет спустя в книге «Сто лет одиночества».

«Я писал эту книгу с 17 лет», — годы спустя скажет Маркес. В действительности он приступил к ней лишь в 1965-м, вскоре после возвращения из Аракатаки, куда они с матерью ездили продавать дедов дом. Призраки прошлого обступили его, едва он перешагнул порог имения Старого Полковника, и все, что полнило его в последние годы, все, что он увидел и осознал во время странствий по миру, нашло выход на 13 тысячах машинописных страниц романа о городе Макондо и мифическом роде Буэндиа.

Аракатака 60-х до странности напоминала Макондо последней главы «Ста лет»: одноэтажные домики с остроконечными крышами, миндаль и акации с пыльными длинными листьями и солнце, от которого негде укрыться. Она и по сей день почти не изменилась, если не считать музея Маркеса в доме, где он родился, да постера на въезде с изображением «человека, похожего на Маркеса», предупреждающего путешественников, что перед ними — город, подаривший миру великого мастера.

Так, кстати, и называют сегодня писателя сограждане: Мастер. И еще — Нобель. За то, что в 1982 году он стал первым колумбийцем, удостоенным престижнейшей премии планеты.

Любовь во время холеры

История отношений его родителей описана Маркесом в трагикомическом фарсе «Любовь во время холеры».

Дед Габриэля, полковник Николас Рикардо Маркес Мехиа, запретил своей дочери Луисе Сантьяго Маркес Игуаран встречаться с бывшим студентом-медиком Габриэлем Элихио Гарсиа. Однако настойчивость последнего, выражавшаяся в ночных серенадах, письмах, любовных поэмах и телеграммах (несколько лет Габриэль Гарсиа служил на телеграфе), победила не только сердце избранницы, но и враждебность ее родителей. Те дали разрешение на брак.

Вскоре после свадьбы отношения вновь испортились, так что мальчик (старший из 16 детей Луисы и Габриэля) воспитывался в доме деда.

Старый дом с похожими на мумии куклами и пыльными иконостасами. Бабка Транкилина Игуаран Котес, пугающая внука историями о призраках. Полковник дед, ветеран Тысячедневной войны, бежавший в Аракатаку после дуэли, завершившейся смертью соперника. Походы в кино и на представления бродячих артистов. Бесчисленная родня — одетые в черное племянницы и сестры Транкилины… Детские воспоминания Маркеса с потрясающей точностью воспроизведены им в книге его жизни.

Когда Маркесу исполнилось 8, дед умер. Поскольку же бабка в конце жизни почти ослепла (совсем как Урсула Игуаран, праматерь макондовских Буэндиа), родители забрали мальчика к себе, в Сукре. Но под отчим кровом Габито (так его называли близкие) пробыл совсем недолго: вскоре его отправили учиться в Барранкилью, город в устье реки Магдалены, за сотни миль от родного дома.

За тихость и вдумчивость одноклассники дразнили Габриэля «старичком», учителя же дивились его способностям и проводили с ним больше времени, чем с другими учениками.

Первая любовь Габриэля — Роса Элена Фергюссон, учительница литературы, научившая его складывать буквы. Позже Маркес вспоминал, что она часами могла читать ему стихи, а он — слушать, и что именно она научила его ценить поэзию.

В 1940-м, получив стипендию для одаренных учеников, Габо поступил в Национальный лицей (бывший тогда в ведении иезуитов) в Сипакира, что в 30 милях от колумбийской столицы.

Путешествие заняло неделю, в течение которой мальчик понял, что ненавидит Боготу и ни за что не хочет жить ни в ней, ни в очень напоминавшем ее Сипакира. Он стал еще более замкнутым и все свободное время проводил за рисованием и чтением. Тогда впервые, пусть в шутку, его стали называть «писателем».

По окончании школы, повинуясь воле родителей, он поступает в Национальный университет на факультет права и перебирается в Боготу. Перед началом учебы он отправился в Сукре навестить семью. Шел 1946 год. Маркесу исполнилось 18. Этим летом он встретился с Мерседес.

«Образ Ремедиос, младшей дочери коррехидора, которая по возрасту могла быть дочерью и ему, разливался болью по всему его телу. Это было физическое ощущение, которое мешало ему ходить, как камешек, попавший в ботинок». Так автор «Ста лет» описывает рождающееся чувство Хосе Аркадио Буэндиа и Ремедиос Прекрасной — девушки, чья красота превращала окружающий мир в сказку.

Что-то подобное, вероятно, испытывал сам Маркес, когда после поездки в Сукре он возвратился в Боготу.

В духе Фолкнера

Десятилетие 1947—1957 гг. — молодость Маркеса — было временем безумных надежд, больших затрат и очень маленьких заработков.

«У меня не было денег, чтобы играть в бильярд и пить пиво. Поэтому ночи напролет мы проводили с друзьями в спорах о литературе. Фолкнер, Хемингуэй были в ту пору нашими идеалами», — вспоминает писатель свое нищее неприкаянное студенчество.

Адвокатство не было призванием Габо — единственное, что его увлекало, была журналистика. В 1948 году в крупнейшей колумбийской газете «Эспектадор» он публикует свои первые газетные репортажи.

Начало писательской жизни Маркеса также совпало с трагическим для Колумбии моментом — началом Виоленсии, очередной гражданской войны, стоящей стране тысяч человеческих жизней. Беспорядки в Боготе вынудили власти перевести университет в Картахену. Туда направился и Габо. А всего год спустя он уезжает в Барранкилью, раз и навсегда решив покончить с учебой и посвятить себя журналистике.

В 50-х Маркес сотрудничает сразу с несколькими изданиями и то и дело меняет место жительства. В 1952 году он пишет свой первый рассказ «Палая листва». Когда сам Маркес предложил рассказ издателям, те ему отказали. Расстроенный и обескураженный, он спрятал рукопись в тайнике в доме одного из своих друзей. Текст обнаружили лишь 4 года спустя, когда сам Маркес уже покинул Колумбию. Тогда, в 1956-м, он и был опубликован.

Неудача с «Листвой» подорвала его веру в себя. Настолько, что в 1953-м он уходит из «Эральдо», в котором занимал должность штатного корреспондента, и начинает торговать энциклопедиями. Поскитавшись какое-то время, он вновь посещает Сукре и делает формальное предложение Мерседес.

Они становятся женихом и невестой, но, поскольку обеспечить семье нормальное существование Маркес не в силах, со свадьбой решено было повременить.

В 1955 году Маркес публикует расследование о гибели колумбийского судна, правда о котором умалчивалась в течение нескольких лет — до тех пор, пока единственный свидетель катастрофы, моряк, которому удалось спастись благодаря чуду, не пришел в «Эспектадор» с предложением поведать о произошедшем всю правду. Рассказ, записанный Маркесом, публиковался из номера в номер в течение 2 недель. Резонанс был столь велик, что руководство газеты сочло за благо отправить Габо подальше из Колумбии. Его посылают в Италию для освещения похорон Папы Пия XII, который в ту пору находился на последнем издыхании. Поскольку же, вопреки ожиданиям, Пий так и не умер, Габо отправился путешествовать по Европе. Женева, Рим, Польша, Венгрия, СССР. Статьи, посвященные его впечатлениям от стран Восточной Европы, были напечатаны отдельным сборником, который назывался «90 дней за Железным занавесом».

Европейские скитания Маркеса заканчиваются в Париже: там он узнал, что новый президент Колумбии Пинилья закрыл его газету. Маркес оказался без работы, в чужом городе и без денег. Он жил в Латинском квартале, зарабатывая на хлеб сдачей бутылок. Именно там им была задумана повесть «Полковнику никто не пишет». Готовый текст он отпечатал в 11 экземплярах, перевязал красной лентой и… тоже спрятал. Потому что, как и «Палую листву», издать ее не удалось.

В Америку Маркес вернулся только в конце 50-х. Но не в Колумбию, в которой он был политическим эмигрантом, а в соседнюю Венесуэлу, в Каракас.

В 1958-м, тайком, по подложным документам, он приезжает в Колумбию, где его ждет его суженая. Свадьбу играют в Баранкилье, но сразу после этого молодожены возвращаются в Каракас.

Старый друг Маркеса, писатель Плинио Апулео Мендоса, предложил ему работу в возглавляемой им газете «Моменто». Но и там он продержался недолго: после нескольких публикаций, направленных против латиноамериканских лидеров, которые власти расценили как проштатовские, вслед за редактором уволился и Маркес.

Неизвестно, какая судьба ожидала бы семью, не случись в это время революция на Кубе. Габриэль и Мерседес отправляются на остров Свободы, где и происходит их знакомство с Фиделем, продолжающееся и по сей день. Кастро предложил ему возглавить нью-йоркское бюро своего вновь организованного информационного агентства «Пренса Латина».

В 1959-м, в Гаване, рождается первенец Маркеса — Родриго. Вскоре семья перебирается в Нью-Йорк. Но и там они не прижились.

Нападки врагов Кастро, угрозы по телефону, параллельное осознание ошибочности и невозможности пути, избранного его новым другом, вынуждают Маркеса отказаться от места и вместе с семьей на автобусах через всю Америку отправиться в Мексику. «Совершенно в духе Фолкнера», — вспоминает об этом путешествии сам Габо.

С тех пор и до 1971 года он сделался в США персоной нон-грата: назвав его пособником диктаторского режима Кастро, ему отказали во въездной визе.

Внезапное озарение

В Мексике он работает в кино — пишет сценарии, снимает, ведет семинары, а также издает «Полковника» (1961) и «Похороны большой мамы» (1962). Тогда же Мерседес рожает второго ребенка — Гонсало.

Однако за все это время Маркес не написал ни строчки прозы.

Так продолжалось до 1965-го, когда всей семьей Маркесы отправились встречать Новый год в Акапулько. По возвращении в Мехико он сел за стол и начал писать.

«Внезапно — не знаю, что это было — на меня нашло какое-то озарение. Я понял, что знаю, как писать эту книгу, что вот она, вся передо мною. Стоит только начать, — вспоминает писатель о том, как создавались «Сто лет одиночества». — Все домашние заботы я взвалил на плечи Мерседес. Она добывала деньги на бумагу, кофе и сигареты, она кормила детей, без нее не было бы ничего».

Он работал над книгой ежедневно с 8 утра до 2 пополудни, запершись у себя в комнате и выкуривая по нескольку пачек сигарет в день.

По прошествии 18 месяцев у него на руках было 13 тысяч страниц текста, 10 тысяч долларов долга и ни цента на пересылку книги издателям. Рассказывают, что, для того чтобы отправить в Мехико 3 увесистые бандероли, Мерседес пришлось продать фен и утюг. В 1967-м «Сто лет» вышли тиражом 8 тыс. экземпляров в Мексике. Тираж ушел в первые две недели. Издание перепечатывали снова и снова, и вскоре «Одиночество» Маркеса стало мировым бестселлером, переведенным на 30 языков и разошедшимся по миру десятками миллионов экземпляров.

По следам любви

Сегодня Мерседес и Габо более не испытывают тех трудностей, которые им приходилось преодолевать в годы их юности. По словам Маркеса, о своем швейцарском счете, на который в 1982 году он положил Нобелевскую премию, вспомнил лишь в конце 80-х, когда надумал открыть в Колумбии собственное издание — журнал «Камбио». И то лишь потому, что об этом ему сообщила его хозяйственная Мерседес.

Семья живет в основном между Мехико и Боготой, изредка наезжая в другие свои имения или отправляясь в гости к сыну Родриго, живущему в Лос-Анджелесе (Родриго Гарсиа — довольно известный в Голливуде режиссер, сценарист и продюсер).

Сегодня Маркес редко бывает на людях, и в особенности после 1999 года, когда ему поставили диагноз рак лимфатических желез, он свел на нет некогда широкий круг своего общения.

Разнообразие и пестрота последнего (в него входят не только государственные лидеры, вроде Клинтона, Пастраны и Кастро, но и колумбийские командос, шутки с которыми, как известно, добром не кончаются) также не подразумевает чрезмерной открытости.

В Боготе Маркес занимает особняк, окруженный четырехметровым забором, вход в который бдительно охраняется, по городу ездит в бронированном седане (Lancia Thema Turbo модели 1992 года), за рулем которого вот уже 20 лет как сидит Дон Пече — в прошлом боевик, а ныне шофер и охранник писателя. Он возглавляет службу секьюрити Маркеса, в общей сложности состоящую из 6 человек, сопровождающую шефа во время выездов. В Гаване Маркес проживает в заповедном районе, где расположены так называемые протокольные дома, один из которых и подарил ему друг Фидель.

Все дома Маркесов похожи один на другой. Светлые интерьеры, белая мебель, огромное количество раритетов — произведений колониального искусства XIX века — цветы, с чьим ароматом сладко сливается дым душистых сигарет Мерседес.

Она по-прежнему его муза. Теперь — в самом непосредственном смысле этого слова. Сейчас Маркес работает над вторым томом мемуаров, посвященных его собственному человеческому становлению и, стало быть, его с Мерседес любви. Истории, которая обещает стать самой невыдуманной и вместе с тем самой фантастичной из всех, что написал Маркес.

Главная Обратная связь Ссылки