Любовь и одиночество

Новейшая сексуальная революция в России примечательна в первую очередь тем, что открыла широкие возможности получения самой разнообразной информации по вопросам сексуальных отношений. Стало широко известно, что, вообще говоря, тема секса не является запретной по своей сути, более того, — это одна из вечных проблем человеческого бытия.

В далекой древности люди уделяли большое внимание половой любви и сексуальным отношениям. Наскальные рисунки древнего человека изобилуют изображениями полового акта, различными сюжетами на сексуальные темы. Внимание древних к сексу отнюдь не свидетельство их отсталости и варварства. Такое внимание есть свидетельство глубокого понимания значения секса в жизни человека. Древние люди отводили сексуальным отношениям между мужчиной и женщиной роль фундаментального основания человеческой жизни, роль глубинной сердцевины бытия общества.

Следует иметь в виду, что древние были гораздо более откровенны, им гораздо в меньшей степени были присущи фальшь и лицемерие, характерные для современного общества. Поэтому в древнем искусстве и религиозно-философских трактатах прошлого мы можем почерпнуть очень важные сведения, проливающие свет на тайну взаимного притяжения мужского и женского начал, на его природу и предназначение. Тема любви занимала важное место в философских размышлениях Платона, Аристотеля и других античных авторов.

И в дальнейшем философия в период до XVIII века рассматривала секс и любовь не менее пристально, чем это было в древности. Век Просвещения стал тем рубежом, с которого любовь и секс стали темами, закрытыми для публичного обсуждения. С эпохи Просвещения в сочинениях философов человек предстал как бесполое существо, поскольку различия между мужчиной и женщиной стали рассматриваться как несущественные. Это было связано с тем, что основной темой философии стала тема науки и научного познания. В рамках научного познания человек выступает как субъект, т. е. как некоторый абстрактный представитель человеческого рода, и в первом приближении пол (как и ряд других свойств человека) не имеет значения.

Тема любви и сексуальных отношений вновь возникла в философии только в первые десятилетия XX века. Поэтому прежде чем обратиться к анализу древних сюжетов на сексуальные темы, чтобы прояснить их глубинный тайный смысл, обратим внимание на то, какую роль отводит сексуальным отношениям современная философия. Объяснение функции любви и секса современная философская мысль часто связывает с фундаментальными особенностями бытия личности. Речь идет в частности об одиночестве как глубинной и универсальной характеристике жизни человека.

Одиночество — одна из категорий человеческого бытия. Имеется в виду одиночество, связанное с самостоятельностью человека, с самобытностью его «я», с актом собственного выбора. Его принято характеризовать как экзистенциальное одиночество.

Экзистенциальное одиночество следует отличать от одиночества социального. Последнее обусловлено социальными факторами. Оно может быть связано с несовершенством общества, с равнодушием людей. По тем или иным причинам человек оказывается в изоляции от общественной жизни, теряет друзей, лишается нормального круга общения. Печальным примером социального одиночества является оставленность человека в старости, что, к сожалению, нередко происходит в том числе и в нашем обществе. Пожилой человек тяжело переживает отсутствие возможности поделиться своими переживаниями с близкими. Равнодушие больно ранит душу, существенно усугубляя и без того нелегкий период старости. Общество, а тем более близкие обязаны предпринять все меры для исключения из общественного бытия одиночества по старости. В большинстве случаев принципиальных препятствий к этому не существует — все зависит от людей, от развитости их чувства сострадания и взаимопонимания. Во многих странах давно существует также широкая сеть учреждений и организаций, занятых социальной работой, которая включает в себя в том числе и заботу о престарелых и одиноких.

Другой вид социального одиночества — так называемое одиночество в толпе. Своеобразный парадокс его состоит в том, что человек постоянно находится в кругу людей: на работе, дома, на досуге. Всюду его окружает множество людей. Он постоянно вынужден вступать в более или менее тесный контакт с другими. Массовый характер современного общества принуждает человека к непрерывному общению. Однако в большинстве случаев общение носит формальный характер: люди остаются замкнутыми в себе. Дело в частности в том, что в современном обществе человек во многом подчинен выполняемым им социальным функциям. Ему вообще грозит превращение в некоторую социальную функцию, вытекающую из его служебных и иных обязанностей. Выполняя функцию, человек волей-неволей надевает на себя защитную маску. Он скрывает свое внутреннее «я». Но жизнь только лишь как функционирование калечит духовный мир: человек становится «одномерным человеком», по выражению немецкого философа Герберта Маркузе (1879).

Из духовного мира «одномерного человека» выпадают богатство и полнота бытия. Он суживает свой внутренний мир до крайне ограниченного круга интересов. В частности, жизнь такого человека может превратиться в бессмысленную гонку за потреблением все большего числа материальных благ. Однако тяга к полноценному общению и в этом случае неустранима. Тяга к общению — свойство человеческого в человеке. Поэтому одномерный человек внутренне тяготится своим положением. Его гнетет чувство своей ненужности, своей заброшенности, чувство глубокого одиночества. «Одиночество в толпе» преодолимо через умение наладить полноценное личностное общение хотя бы в узком кругу друзей и близких, через открытость самому себе, через расширение горизонта интересов. Особую роль в этом могут играть произведения искусства и литературы.

Сегодня чтение серьезной литературы — занятие не популярное. Современный человек утратил навык чтения объемных текстов. Это не значит, что серьезная литература ему вовсе недоступна. Серьезность содержания не исключает краткости изложения. Рассказы А.П. Чехова, автора известного изречения, — яркое тому подтверждение.

Конечно, велик соблазн заглушить чувство одиночества, слившись с толпой, с массой. Всеобщий шум, воодушевление и энтузиазм, присущие мероприятиям массового характера, важны для улучшения самоощущения, для повышения самооценки. Очевидно, потребность в зрелищах в природе человека. Опасность заключается в том, что во многих случаях массовое мероприятие превращается в массовый психоз. Масса легко превращается в толпу одержимых, в которой люди теряют самоконтроль, утрачивают личностное начало. Создается иллюзия участия, иллюзия преодоления одиночества. Современные массовые шоу в большинстве случаев и представляют собой явления массового психоза. Они не только не способствуют преодолению социального одиночества, но порой наносят прямой вред психическому здоровью. Поэтому, не исключая их полностью, не следует увлекаться ими чрезмерно.

Как ни банально это звучит, но наиболее эффективным «лекарством» от социального одиночества является, конечно, семья, домашний очаг, тепло родных и близких. Но характерное для современных общественных настроений пренебрежение семьей в пользу карьеры, предпочтение свободных половых отношений или так называемого гражданского брака перед законным браком, девальвация ценности супружеской жизни — все это превращает эту банальную истину в весьма актуальную. На ценности семьи и супружества мы специально остановимся в дальнейшем. Пока же обратим внимание на то, что нередко человек, сделавший блестящую карьеру, достигший материального благополучия, неожиданно обнаруживает, что среди множества окружающих его людей нет никого, кто относился бы к нему с искренней теплотой и участием. Всех привлекают его деньги, его успех, но не он сам. И он, будучи постоянно окружен людьми, в действительности трагически одинок.

В отличие от социального одиночества, экзистенциальное одиночество принципиально не может быть исключено из жизни. Оно является одной из фундаментальных характеристик человеческого бытия. Человек осуществляет свой выбор, решает сам, оберегает собственное «я». Кроме того, он изменчив: настроение и мысли могут поменяться в следующую минуту после разговора с близким. Поэтому нельзя передать себя другому человеку. Этого невозможно сделать даже при условии очень тесных или интимных отношений с другим. Тем не менее любовь, особенно половая, играет важную роль в жизни именно в силу того, что человек экзистенциально одинок. Что же такое экзистенциальное одиночество?

Сказать, что человек есть социальное существо, верно, но не достаточно. Да, человек не есть целиком автономное «я», способное обойтись без других. Но он не может и не должен растворяться в других, иначе не сохранит своего «я». Человек признает воздействие на себя общества, но «я» должно оставаться самобытным на фоне социального воздействия. Человек не хочет быть только причиной или следствием в соответствии с социальными или физическими законами. Он хочет свободно выбирать и управлять собой. Перед человеком стоит множество препятствий, которые он вынужден преодолевать, побеждать или обходить. Он окружен социальными обстоятельствами. Но только он сам и никто другой решает, соглашаться с обстоятельствами или не соглашаться. Следовательно, человек всегда принимает решения сам и только сам, ссылка на обстоятельства ничего не объясняет. Например, кто-то уважаемый или близкий посоветовал поступить так-то и так-то. Но только сам человек решит, поступать ли ему в соответствии с советом или нет.

Таким образом, в действительности мы всегда принимаем решения сами, в своем внутреннем мире, хотя нам и кажется, что делаем это под влиянием обстоятельств. Человек может сделать вид, что согласился с обстоятельствами (например, на словах признать правоту более сильного), но ничто внешнее не властно над его внутренним миром. Свои убеждения, взгляды, мнения человек изменит только если сам сочтет нужным, ведь над своим внутренним миром хозяин только он и никто другой.

Сказанное означает, что жизнь человека есть экзистенциальное одиночество, ибо человек в действительности всегда находится наедине с собой. В себе, в своем внутреннем мире он принимает решения, так или иначе трактует обстоятельства, и даже советы близких ему приходится оценивать во внутреннем одиночестве, чтобы решить, принять их или не принять. Более того, решение принимается уже тогда, когда я определяю, к кому лучше обратиться за советом: «иными словами, выбрать советчика — это опять-таки решиться на что-то самому».

Но если даже советы близких нельзя принять без моего собственного самостоятельного анализа, то на что же ориентировать свою жизнь, на что же ориентироваться при принятии решений?

Может быть, на моральные императивы, известные в истории мысли? Например, на золотое правило нравственности — «не делай другому того, чего ты бы не хотел, чтобы сделали по отношению к тебе»? Такого рода правила весьма важны, и за многотысячелетнюю историю человеческая мысль выработала целый ряд таких правил. Но их существенный недостаток состоит в том, что они имеют слишком общий характер, они слишком абстрактны. Присущий им неустранимо абстрактный характер не позволяет применить их в качестве прямого алгоритма, указывающего на то, как следует поступить в конкретной ситуации. Их нужно самостоятельно переосмысливать и видоизменять в соответствии с ситуацией. Но, тем самым, мы опять оказываемся в ситуации внутреннего одиночества, т. е. не имеем никаких ориентиров и поэтому вынуждены решать самостоятельно, что называется «на свой страх и риск». Следовательно, человеческая жизнь в своем внутреннем содержании превращается в некоторое путешествие по бескрайней пустыне, в которой нигде нет никаких дорожных указателей, никаких стрелочек, дающих нам ориентиры. Указателей нет, или, по словам Ж.-П. Сартра, «мы живем на равнине», и человек не может получить «на Земле помощь в виде какого-то знака, данного ему как ориентир».

Мы кратко воспроизвели логику рассуждений представителей философии экзистенциализма — влиятельного направления в философии XX века. Жан-Поль Сартр, французский философ, представитель безрелигиозной ветви экзистенциализма (называть ее атеистическим не верно, поскольку она не выступает с критикой религии и не отвергает ее). Сартр приходит к выводу о том, что человек принципиально внутренне одинок, а это значит, что он обречен быть свободным. При этом его свобода абсолютна в том смысле, что это свобода самостоятельного выбора, т. е. собственного выбора самого человека. Поэтому широко распространенные ссылки на обстоятельства — не более чем свидетельства духовной слабости. Это легкомысленные и в действительности необоснованные попытки оправдать личную несостоятельность, свое стремление убежать от груза ответственности.

В действительности только сам человек и никто другой несет полную и абсолютную ответственность за свою жизнь, за все, что он в жизни совершил или не совершил. В глубине души каждый ощущает собственную ответственность в виде того, что Сартр характеризует понятием «тревога», — это внутреннее, часто глубоко спрятанное от самого себя чувство беспокойства. Его наличие свидетельствует о том, что при всем желании невозможно отбросить мысль об ответственности, невозможно сделать вид, что ее не существует. Тревога неотступно преследует человека и, осознав, что от нее убежать нельзя, человек вынужден предельно внимательно относиться к жизни, к каждому своему поступку. Зная, что расплачиваться за все предстоит самому и ссылки на обстоятельства, социальные условия, эпоху, на других людей и т. д. в расчет не идут, т. е. не являются ни оправданием, ни утешением, человек выберет ту дорогу, тот жизненный путь, о котором не придется впоследствии сожалеть. Таков в предельно кратком изложении ход рассуждений Ж.-П. Сартра.

По мнению многих исследователей, сартровский вариант экзистенциализма страдает целым рядом внутренних противоречий. Однако главные его недостатки можно сформулировать кратко: он жесток и холоден по отношению к человеку. Сартр, по сути, бросает человека на произвол судьбы. Человек в изображении Сартра — полностью одинокое, брошенное, забытое существо. Холод сартровского отношения к человеку наглядно выявляется в сопоставлении с христианским экзистенциализмом Карла Ясперса и экзистенциальным персонализмом Николая Бердяева, отправляющегося, как и Ясперс, от традиций христианской мысли.

Названные авторы, разделяя мысль Сартра о свободе и ответственности человека, не могут, конечно, согласиться с французским мыслителем в том, что человек одинок в абсолютном смысле. Отправляясь от точки зрения, соответствующей христианскому мировоззрению, они считают, что при всех условиях человек не брошен Богом, не оставлен Творцом. Если внешние обстоятельства и другие люди действительно (как и по Сартру) не могут никакими средствами устранить экзистенциальное одиночество, то Бог всегда остается с человеком. Поэтому в мрачной пустоте одиночества у человека всегда есть возможность обратиться к Богу. Поскольку же в построениях Сартра Бог отсутствует (сожаление по поводу того, что «Бога нет», входит в концепцию Сартра как одно из трагических свидетельств неустранимости одиночества), то французский мыслитель вынужден возвратиться к тезису, с которым он изначально воевал. В конечном итоге, по Сартру человек ответствен перед всем человечеством и за все человечество. Таким образом, Сартр вводит в свою концепцию внешние ценностные ориентиры социального характера, от которых поначалу как раз и стремился отказаться.

Возлагать всю полноту ответственности за судьбы человечества на каждого человека, при всей кажущейся возвышенности этой мысли, было бы неправильным. Поэтому, спускаясь «с неба на землю», придется констатировать: было бы большим достижением, если бы подавляющее большинство людей отнеслись с предельной ответственностью хотя бы в пределах своих профессиональных, семейных и др. обязанностей. Кроме того, возлагать ответственность за все человечество на каждого простого человека — значит возлагать на него непосильную ношу. Это значит, что главной в жизни всех людей должна стать политическая, революционная деятельность, а история должна превратиться в не что иное, как постоянно воспроизводящийся политический бунт. В бунте Сартр находит способ преодоления невыносимой трагичности человеческого бытия, связанной с экзистенциальным одиночеством.

Поэтому не случайно, с 60-х годов Сартр сочувствует коммунизму, активно поддерживает левое движение, встречается с лидером кубинской революции Фиделем Кастро и т. д. Но социальный бунт можно оправдать как временное и вынужденное состояние. В действительности же человек должен не бунтовать, а жить.

Жить — значит созидать, творить, познавать, любить, возделывать землю, украшать мир плодами своего труда, создавать семью и обустраивать домашний очаг, растить и воспитывать детей и внуков, заботиться о родителях, почитать предков, любить родину, уважать жизнь и достоинство человека. Экзальтированное состояние бунтарства, конечно, приносит приятное возбуждение, ощущение подъема, участия в великом событии. Но перманентный бунт превращается в невроз, точнее в революционный невроз — психическое расстройство, близкое к болезни. Этим психическим расстройством страдало европейское общество, начиная с эпохи, предшествующей Великой французской революции XVIII века, и российское — начиная с 60-х годов XIX века. Ни к чему хорошему этот революционный невроз не привел.

Возвращаясь к идеям Ясперса и Бердяева, следует отметить, что логическое развитие этих идей приводит к тезису, исключительно важному для нашей темы. А именно: человек в состоянии вынести трагедию экзистенциального одиночества только посредством любви. При этом речь идет не о любви, направленной вовне или на себя, а любви как составной части души. Наличие любви внутри собственной души дает шанс растопить ледяной холод внутреннего одиночества, позволит не утратить желания жить, не даст зародиться и разрастись чувству отвращения к миру и к людям. Любовь способна создать невидимый канал связи между внутренним миром человека и миром внешним, установить связь с другими людьми. Запаянный со всех сторон сосуд сугубо индивидуального душевного состояния «я» находит через любовь единственно возможный мост в столь же закрытое индивидуальное состояние «Другого». Из сосудов изолированных они превращаются сосуды сообщающиеся.

Партнеры по любви не могут и не должны раствориться друг в друге: любовь возможна только, если каждый из любящих сохраняет свою самость (от слова «сам»), свое «я». Добавлю к этому, что представление о любви как о «слиянии душ», хотя и основано на благородном стремлении к возвышению любви, но, по сути, ошибочно и утопично. Оно опасно в том отношении, что, натолкнувшись на недостижимость слияния душ, человек может прийти к разочарованию в любви вообще, придет к убеждению, что любви нет, и в действительности она не более чем красивая сказка.

Но если слияние душ до неразличимости действительно не возможно, то возможно соединение душ посредством любви. При этом каждая душа сохраняет свою самобытность и самостоятельность.

Конечно, наличие в душе любви всегда связано с любовью к конкретным людям или к конкретному человеку. Поэтому стойко переносить состояние внутреннего одиночества помогает только конкретная любовь. Известно, какую силу придает тяжелобольному человеку любовь, которую он испытывает к близким, и ощущение ответной любви с их стороны. Бывает, что ни близкие, ни врачи не могут сказать больному всю правду о его болезни. Страдающий же человек не может описать всю тяжесть своих страданий, а порой и не хочет этого делать. Но любовь не требует многословия, а часто и вообще не нуждается в словах. Она сильнее слов. Поэтому переносящий страдания человек, который любит и которого любят, несмотря на страдания, живет и верит. И нигде не написано, что любовь и вера не смогут его спасти.

Вернемся к вопросу: как же найти путь на равнине, лишенной всяких ориентиров? На что можно опереться в бездонной пустоте одиночества? Можно ли найти компас, находящийся внутри нас, если ничто внешнее принципиально не решает вопроса о нашем самоопределении? Такой компас существует — это любовь. Именно любовь поможет найти путь, принять правильное решение. Этот ответ базируется на идее познавательного значения любви, о которой уже говорилось в главе 6.

Важнейшая роль любви для познания в том, что она позволяет увидеть предмет познания и мир в целом не только в его непосредственной данности, а в бесконечной перспективе его потенциальных возможностей. Вспомним еще раз слова Т. Манна: «Смотрящий на мир добрыми глазами, больше увидит». Любящий взгляд открывает мир в его многообразии, в его объемности, в его стереоскопичности. Конечно, любовь не освобождает нас от серьезных умственных усилий, но она указывает верное направление поиска. Тепло любви подскажет путь различения добра и зла. Вот почему великий христианский мыслитель Аврелий Августин (Августин Блаженный) не опасался дать совет: «Люби и тогда делай, что хочешь!»

Для сохранения тепла любви в душе порой не обязательно присутствие любимого человека, важен сохраненный в памяти его образ.

Вынести трагедию экзистенциального одиночества помогают все виды любви: любовь материнская, отцовская, братская, любовь к ближним. Но особая роль принадлежит любви между мужчиной и женщиной. Это объясняется тем ее свойством, которое может быть охарактеризовано как синтетичность. Полноценная любовь есть многосоставная любовь, в ней неразрывно слиты несколько видов любви.

Как отмечалось, она, как правило, немыслима без любви-страсти, без полового влечения. Для нее характерен также и эрос. Эрос здесь понимается так, как он понимался в античности, т. е. как восхищение перед красотой и силой. Древние греки ставили красоту в один ряд с силой, полагая, что слабость, болезненность, бессилие не могут сопутствовать красоте. Как мы отмечали, помимо страсти и эроса в полноценной любви между мужчиной и женщиной присутствуют также и момент нежности (сторге — то, что в латинском варианте близко по смыслу к каритас), и моменты любовной доброты, милосердия и сострадания (агапе).

Синтетичность любви между мужчиной и женщиной можно проиллюстрировать строками из письма Элоизы к Абеляру. Напомним, что любовь Элоизы и Абеляра — один из первых примеров романтической любви, реально существовавшей в средневековой Европе и ставшей впоследствии хрестоматийным фактом. Элоиза начинает письмо к своему возлюбленному такими словами: «Своему господину, а вернее отцу, своему супругу, а вернее брату, его служанка, а вернее дочь, его супруга, а вернее сестра, Абеляру — Элоиза». Как видим, Элоиза понимает свои отношения с Абеляром не только как отношения любовников, но гораздо более широко.

Любовь между мужчиной и женщиной, взятая в совокупности ее составляющих, выступает наиболее радикальным способом преодоления экзистенциального одиночества. Такова важнейшая функция любви в сфере человеческих взаимоотношений. Любовь соединяет, в то время как равнодушие или ненависть отгораживают, отстраняют человека от мира и других людей. Любовь предполагает рассмотрение другого как части меня самого. Поэтому она открывает человека навстречу другому.

Важно однако иметь в виду, что через любовь экзистенциальное одиночество преодолевается, но не устраняется полностью.

Любовь, в первую очередь любовь между мужчиной и женщиной в совокупности ее многообразных составляющих, — лучший из возможных, но не абсолютный способ преодоления одиночества. Через половую любовь человек получает возможность компенсировать экзистенциальное одиночество, нейтрализовать его негативное воздействие.